Российский режиссер, 30 лет возглавлявший ликвидированный в 1992 году Рижский ТЮЗ Адольф Шапиро рассказал, кого считает виновным в убийстве театра, почему больше не может работать в Риге, должен ли художник быть лояльным своему государству, надо ли в искусстве соблюдать мораль и нравственность, хорошо ли ломать традиции и эпатировать публику. Портал Delfi публикует самые интересные моменты беседы Шапиро с рижанами, на которую режиссер решился впервые за 24 года. Встречу провела бывшая актриса Рижского ТЮЗа Ольга Шепицкая.
1 ноября 2016 года в Риге на Лачплеша, 37 установили мемориальную доску в память о знаменитом Рижском ТЮЗе: с такого-то… по такой-то… здесь жил и работал Театр… и фамилии главных режиссёров.
После закрытия ТЮЗа в 1992 году Адольф Шапиро бывал в Риге лишь эпизодически - "по печальным и торжественным случаям": на похоронах директора театра Станислава Гудзука и завлита Янины Бранце, на вручении ордена Трех Звезд "за выдающийся вклад в театральное искусство Латвии", с гастролями МХТ им. Чехова, когда представлял свой спектакль "Вишневый сад" с Ренатой Литвиновой в главной роли.
В прошлый приезд в Ригу Шапиро впервые нашел в себе силы зайти в здание ТЮЗа, где сегодня располагается Новый Рижский театр. С душевным смятением ему помог справиться Михаил Барышников, на чей спектакль Шапиро тогда и пришел, а после заглянул за кулисы и выкурил с Мишей по сигаретке – такие же курил Бродский, которого Шапиро первым поставил на сцене: спектакль "ДемократиЯ" по прозе Бродского стал последней работой режиссера на сцене родного ТЮЗа. Фраза из этой постановки "Демократия вводится – танки выводятся" сегодня звучит актуально как никогда.
Любые проявления диктатуры идут от страха. Все диктаторы – страшные трусы, они все перепуганы. Им кажется, что они завтра разделят участь Чаушеску. И этим они опасны. Ведь когда люди перепуганы – неизвестно, чего от них ждать.
Шапиро вспоминал, как тщательно подбирал свою команду – по два-три человека в год - и каким ударом для него стало решение о закрытии театра. "Я не знаю, кто решил этот вопрос. Думаю, это действия не одного человека. Такие вопросы решаются в тиши кабинетов, иногда – в банях. Взял начальник шаечку, сидит на полочке: а на хрен нам этот театр? И тут же кто-то услышал, подхватил и принимает меры…"
При этом Шапиро не изменил своего мнения, ответственным за то, что случилось, он считает того, кто в конечном счете подписал приказ: "А кто это – всем известно". Режиссер не назвал роковую фамилию, но она и вправду ни для кого не секрет – это министр культуры того времени Раймонд Паулс. И полгода назад на пресс-конференции МХТ на вопрос Delfi, готов ли Шапиро сегодня помириться с Паулсом, режиссер ответил: "Паулс? Не помню такого…"
Шапиро признался, что до сих пор не все его бывшие коллеги по ТЮЗ простили ему, что он уехал, а не остался и не продолжал работу "в подвалах" или не пошел на уступки новой власти, но режиссер считает, что это было бы поражением, которого он не мог себе позволить. .
На вопрос, остался бы Шапиро в своем театре по сегодняшний день, если бы не трагические события 90-х, режиссер не сомневался: "У меня бы никогда не хватило сил бросить свой театр. В этом я уверен. Когда я работал в Риге, меня уже приглашали ставить и во МХАТ, и в Вахтангова. Предлагали остаться Москве, но я об этом даже не думал".
Увы, сегодня Шапиро даже не думает о том, чтобы когда-нибудь поставить спектакль в Риге, хотя предложений, по его словам, было не мало – практически от всех театров и от Оперы: "Чтобы репетировать, надо быть свободным, но тут этого не будет никогда. Я буду идти на репетицию и каждый дом будет мне кого-то или что-то напоминать. Я буду думать о своих. У меня не будет легкости… И потом, если я приму приглашение какого-то театра, то актеры, с которыми я тут был раньше, окажутся не у дел – это неправильно. А если я соберу их заново - где найти пьесу, чтобы все были заняты? И если я буду работать только с русскими, то латышская труппа будут в недоумении. И наоборот. Это очень сложно".
Про лояльность художника. Начнем с того, что общество, государство должно быть лояльным к художнику. А если оно будет лояльным к художнику – художник будет лояльным к нему… Я старался никогда о лояльности не думать – просто делал то, что меня волнует и что считаю правильным…
Конечно, в советское время в Латвии было попроще, чем в России. Там стучали кулаком по столу и кричали, а в Латвии говорили мягко-нежно, но при этом Петериса Петерсона сняли с руководства театром "Дайлес" – замечательного режиссера и образованнейшего человека. Сразу после этого мы пригласили его ставить к нам в ТЮЗ. Мне тогда министр сказал, что это "не желательно". Я уточнил: он лишен права на профессию? Ответили: нет. В общем, как-то удавалось гнуть свое…
За все время проблемы были только после спектакля "Иванов", когда в газете "Правда" появилась разгромная рецензия на весь "подвал" с заголовком "Уважать классику!". По тем временам, это означало автоматическое снятие с работы, но дело в том, что эта статья вышла после того, как мне дали латвийскую премию комсомола, в том числе и за этот спектакль… В итоге меня позвала инструктор ЦК и предложила ехать на БАМ: "Съездите на три недели, получите грамоты, а вернетесь - все уляжется"…
Многие сейчас стремятся изобразить советское время, как время, когда не было выбора – это не так. Этим люди хотят оправдать собственный конформизм. Выбор и сейчас есть, и тогда был.
Про разрушение классических традиций и эпатаж. Эпатаж может быть изначально задуман художником для привлечения внимания, а есть эпатаж, как часть восприятия зрителем – то, что одному кажется неуместным, другому - естественным... В свое время Станиславский первым посадил на сцене актеров спиной к зрителям. Возмущение людей не знало предела – они покидали зал, воспринимая это как жуткое неуважение. Только артистка Малого театра Федотова встала и начала аплодировать в полупустом зале.
То, что вчера – эпатаж, сегодня – ерунда… Все уже забыли, что было со стихами Маяковского и как плевали в картины импрессионистов. А теперь мы ходим в Лувр и любуемся на картины…
Про назначение театра. Театр нужен, чтобы оставить у человека впечатление, которое выведет из состояния душевной статики и лени и переведет в состояние душевной динамики, чтобы процесс какой-то пошел. Впечатления и память – единственное, чего у нас нельзя отнять даже в тюрьме, в одиночке. В моем спектакле "Брат Алеша" говорится: если человек вынес много впечатлений из детства – он спасен, на всю жизнь спасен.
Театр входит в нашу жизнь с рождения – когда мать колыбельную поет или сказку рассказывает. И вообще, игра – часть нашей жизни: человек – существо играющее. Иногда он играет с самим собой, иногда – с другими. Может ли ребенок вырасти без театра? Конечно, может! Может ли человек вообще обойтись без театра – может. Есть масса способов собственного развития без театра. Но по-моему, такая жизнь будет беднее.
Про диктаторов и деспотов. (В ответ на вопрос, остался ли он таким же режиссером-диктатором и даже деспотом, каким был во времена ТЮЗ.) Когда я начинал в Риге, то был резок, потому что… боялся артистов. Вообще любые проявления диктатуры идут от страха. Все диктаторы – страшные трусы, они все перепуганы. Им кажется, что они завтра разделят участь Чаушеску. И этим они опасны. Ведь когда люди перепуганы – неизвестно, чего от них ждать.
Как-то я был на корриде с человеком, который написал про это двухтомную энциклопедию. Я видел на арене смелых тореро, которые бодро размахивали мулетой. А тот человек говорит: это они очень боятся быка, потому что бык попался трусливый. Смелый бык - известно каким путем пойдет, а трусливый бык сперва стоит, как вкопанный, а потом - неизвестно, куда и когда рванет – вправо или влево.
Так и я побаивался актеров, а чтобы с ними совладать, мне надо было раз действовать жестко… Иногда я лишал себя удовольствия пригласить этих милых мне людей к себе домой – понимал, что если буду пить с ними водку, то наши отношения каким-то образом изменятся… Думаю, когда театр закрыли, я стал лучше.
Про певицу Анну Нетребко. (Недавно Шапиро поставил с ней в Большом театре "Манон Леско".) На меня эта встреча произвела сильное впечатление – она великая не только певица, но и актриса. И работалось с ней легко, хоть эта работа и потребовала огромного напряжения – до сих пор просыпаюсь с ариями в голове. Анна – веселая, витальная и все может. Может петь лежа, спиной к залу, босиком… И она нашла очень точную форму, как вести себя на Западе: она не натягивает на себя западные одежды - она казачка из Краснодара, такой и навязала себя публике.
Про приметы. Когда мне было лет 9-10, мы жили в деревне, а отец приезжал к нам из города на воскресенье. Каждую неделю мы с братом выходили на дорогу и ждали, пока приедет отец. Как-то мы сидели и пробежала черная кошка. Я для себя решил: если папа приедет – в приметы верить не буду, а не приедет – буду. Он приехал. С тех пор не верю ни в какие приметы.
Про заветное желание. Я бы попросил, чтобы была ситуация, когда мне ничего ни у кого не надо было бы просить… Лучше расскажу на эту тему анекдот: "Поймал старик рыбку, обещала она ему исполнить любое желание. Он попросил стать богатым и знаменитым. Приходит домой – там замок стоит. Лег спать. Наутро старуха его будит: эрцгерцог Фердинанд, вас ждут в Сараево".
Про мораль и нравственность в искусстве. Да не надо думать об этом – всё, что ни сделаешь, кого-то да оскорбит. Это (мораль и нравственность) не должно вводится в категорию политики, но мир устроен так, что он все время вводит. Например, в России принят Закон о чувствах верующих – ну что это такое? Границы у этого закона такие, что любой адвокат может толковать, как хочет. Что такое чувства верующих? А чувства неверующих? Их тоже нельзя оскорблять? И где границы этого оскорбления? Непонятно! Может, меня оскорбит, что два человека в ресторане целуются за соседним столиком? По-моему, если я, верующий человек, и сам соблюдаю законы и нравственность – православную, иудейскую или мусульманскую – то я уже защищен своей верой от всего.
Про героя нашего времени. Я знаю точно, что это не спортсмен. Я имею в виду, не спортсмен-политик… Не примут ведь… но я б себя предложил.
Встречу Адольфа Шапиро со зрителями организовал Международный фестиваль дипломных спектаклей театральных вузов Stanislavsky.lv под руководством Наталии Захарьят - патроном этого фестиваля стал Адольф Шапиро. Ближайшее мероприятие фестиваля – гастроли 4-го курса школы-студии МХАТ. Подробности – здесь.
