Дети природы Патриархат, столь ненавидимый феминистками — по существу, всего лишь система общественного разделения труда. Женщина производит на свет и выкармливает потомство, а мужчина охотится на мамонта, украшает стены пещеры грубо нацарапанным изображением поверженного зверя и соревнуется с другими мужчинами в том, чья палка-копалка длиннее. Все это является прямым следствием из биологической аксиомы, известной как "принцип незаменимости самки" у раздельнополых животных: женщины представляют собой слишком ценный генетический материал, чтобы разбрасываться им направо и налево. А мужчин не так жалко. Вот пусть они и несут на своих плечах обязанности по прокорму и защите семьи (на то они и сильнее), открывают и осваивают новые территории, состязаются в кровопролитных схватках за внимание прекрасных дам, пусть подвергаются безжалостным генетическим экспериментам природы, в результате которых именно среди мужчин рождается больше гениев, но и больше негодяев и безумцев всех сортов.
Чтобы выполнять обязанности и нести ответственность, нужны полномочия. В патриархальном обществе женщины действительно не допускаются до власти и принятия решений, неравноправие действительно существует — здесь феминистки не врут. Однако почему-то не хотят понять, что всеобщие гражданские права — не единственный известный истории механизм защиты чьих-либо интересов. Существуют еще такие вещи, как традиция, моральные нормы, религиозные предписания, наконец, обычная человеческая совесть.
Между прочим, "Домострой" — название этой книги стало именем нарицательным для обозначения патриархального уклада — решал прежде всего задачу ограничения произвола главы семьи в отношении домочадцев: например, "поучить" жену дозволялось, а калечить и убивать — нет; пьянство и прочие пороки, подрывающие устойчивость домашнего хозяйства, резко осуждались, а рачительность и трудолюбие восхвалялись, и так далее.
Минули тысячелетия. Охота на мамонтов сменилась субботним шоппингом, пещеры — небоскребами и ипотекой, набедренная повязка из звериной шкуры — костюмом-тройкой или джинсами с заниженной талией, а камлание шаманов — дипломом о высшем образовании. Сохранение патриархатного распределения гендерных ролей перестало быть необходимым для продолжения рода человеческого: женщина может сама обеспечить и себя, и своих детей.
То есть, выполнить двойную работу: женскую и мужскую. Если ей это зачем-то очень нужно.
"Доктор, откуда у вас такие картинки?" До какой же степени нужно не любить и не уважать женщин, чтобы быть феминисткой!
Любимый конек авторов многочисленных гендерных исследований — попытка убедить читателей, что из очевидных биологических различий между полами совсем не следуют различия в устройстве психики, способе мышления, социальном поведении, роли в обществе и так далее. Дескать, все это — результат извечной эксплуатации и дискриминации женщин, а "на самом деле" женщина тоже может работать программистом, занимать высшие менеджерские позиции, быть главой семьи… Да кто бы спорил: по крайней мере, то, что женщина может работать асфальтоукладчиком, советская власть продемонстрировала весьма убедительно.
Феминистки лютой ненавистью ненавидят все женское, женственное, их это, видите ли, унижает. Культ красоты оскорбителен, а стремление нравиться мужчинам постыдно, поскольку они основаны на восприятии женщины как сексуального объекта, женская логика и женская интуиция — мифы, имеющие целью принизить интеллектуальные способности женщины, материнство не должно вредить карьере, а декретный отпуск следует сократить, так как долгое сидение дома с ребенком снижает ценность женщины как работника. Да, кстати, если кто не в курсе, ПМС — тоже сексистский миф, выдуманный для того, чтобы убедить работодателей, что женщина — истеричка, которой нельзя доверить серьезное дело. А когда любящая жена балует обожаемого мужа пышными пирогами, она подвергается эксплуатации: ведь работа по дому не оплачивается (интересно, а кто, по мнению феминисток, должен ее оплачивать?).
Право, иногда создается впечатление, что феминистки наняты корпорациями, чтобы женщины и думать забыли обо всем, что мешает совершенствоваться на стезе эффективного менеджера среднего звена. Например, о личной жизни: феминистки (справедливости ради надо отметить, что не все, а лишь самые радикальные из них) договорились до того, что "секс — это изнасилование" (А. Дворкин).
Так кто же объявил красивую, привлекательную, эмоциональную, интуитивную, сексуальную женщину, хорошую хозяйку, заботливую мать и преданную жену неполноценной и ущербной — патриархат или феминистки?
Равенство или равноправие? Феминистки удивительно талантливы по части двоемыслия. С пеной у рта доказывая, что женщины ни в чем не уступают мужчинам, они не забывают требовать законодательного, то есть, насильственного обеспечения придуманного ими равенства — парламентских квот, льгот и преференций при приеме на работу, нормативного закрепления уровня оплаты труда, чтобы мужчины, не приведи господь, не зарабатывали больше, запрета "сексуальных домогательств". Их не смущает, что для достижения всего этого необходимо ограничение прав других людей — например, избирательного права, свободы слова или права собственности (права предпринимателя на свои деньги нанимать того работника, который ему нужен).
Люди, к счастью, не равны. Это значит, что при равных правах у них будут разные возможности и, наоборот, равенство можно обеспечить только через неравноправие. А к чему приводили разнообразные эксперименты в области установления всеобщего равенства — хорошо известно.
Феминизм часто понимают как борьбу за права женщин. На самом деле, не существует никаких прав женщин, как не существует прав сексуальных, этнических меньшинств или прав инвалидов — есть права человека, всеобщие и универсальные, одинаковые для всех. А вот результат "применения" этих универсальных прав к разным социальным группам выглядит, конечно, по-разному — именно потому, что сами группы разные, и каждая обладает своей спецификой.
Каждому свое Феминистки в своей критике патриархата правы в том, что в традиционных обществах женщина (как, впрочем, и мужчина) не могла сама решать, как ей жить, она обязана была следовать заведенному укладу, нравилось оно ей или нет. На то он и традиционный уклад, чтобы следовать традиции. Сейчас, к счастью с этим проще, в том числе и заслугами феминисток — не нынешних женоненавистниц, а предыдущего поколения, тех, кто боролся за равные права: у нас есть свобода выбора и возможность распорядиться ею по своему усмотрению.
Если феминисткам зазорно носить фамилию мужа, если им так трудно вымыть посуду, что не стыдно поторговаться за очередность, если они воспринимают заботу о фигуре, высокие каблуки и отчего-то бритье подмышек как пытку, если они чувствуют себя счастливыми, отдавая силы и таланты дяде-работодателю, а не близким, которых, между прочим, сами же выбирали, если они настолько не доверяют своим мужчинам, что уверены, что государство позаботится о них лучше — пускай их.
А мне мужчины будут подавать пальто и говорить комплименты, потому что мне это приятно. Я попрошу мужчину настроить мне компьютер без страха показаться слабой и беспомощной — мне некого бояться. Я буду плакать в полнолуние — я женщина и мне можно. Я не стану вмешиваться в мужские разговоры — мне не нужно быть такой же, как мужчины, чтобы уважать себя. Я встану пораньше, чтобы сварить кофе и поставить рядом с постелью, где сладко спит мой любимый, дымящуюся ароматную кружку. И первое, что он сделает, даже еще не проснувшись — улыбнется мне.