Она придумала всю постсоветскую поп-музыку. К 75-летию Аллы Пугачевой  (16)

Есть надоевшее выражение в современной вариации звучащее так: "Брежнев и Путин — мелкие политики эпохи Пугачевой". Но никто лучше и не придумал ничего. Алла Пугачева остается вечной как британская королева, как Мадонна, как Зидан — ультимативный поп-культурный герой, которому можно не производить никакой контент, и к которому все равно будут прислушиваться. Почему таким героем для советской и постсоветской поп-культуры стала Пугачева?

Для этого надо вспомнить, чем эта поп-культура была к середине семидесятых. Это была индустрия, в которой авторы и исполнители были разведены по разным углам. Одну и ту же песню могли исполнять в разных вариациях и с разным вайбом разные люди. Кто-то помнит "На дальней станции сойду" в исполнении Белова. Кто-то помнит в исполнении ВИА "Пламя". Кто-то помнит "Золотую свадьбу" в исполнении ансамбля "Кукушечка", кто-то лучше знает оригинал "Nepalaid garām" от Жоржа Сиксны. И так далее.

Пугачева же одной из первых стала и автором, и исполнителем — пусть для этого ей и поначалу приходилось наряжаться в мужской костюм "композитора Горбоноса". Ее опус магнум раннего периода — "Приезжай хоть на денек". Не замеченная сразу среди прочих хитов фильма и альбома "Женщина, которая поет", эта песня удивительным образом сочетала красоту актуального на тот момент прогрессивного соула с его томным вокалом и залихватскими соло — и истинно русскую печаль в лирике.

Пугачева одной из первых принесла сексуальность и женственность на местную поп-сцену. До нее женская поп-музыка была, скорее, или девичьей, или материнской. Текла река Волга, шел снег, с улыбкой всем говорилось "Добрый вечер", а героиня не обнаруживала в себе субъектность. Это был такой взгляд со стороны, а не из глубин души. Пугачева же пришла и говорит от имени себя, для себя и о себе. Ее музыка была одновременно игривой и страстной, нежной и дерзкой. И в этой музыке было с лихвой исполнительского и авторского "Я".

Пугачева принесла на эту же поп-сцену слабость и хрупкость. Она пришла и говорит — о том, что и плачет, и ревет иногда. И ей не было стыдно в этом признаться. Заслуга Пугачевой перед всей будущей поп-музыкой была в том, что она разрешила сильной героине быть слабой, в том, что она вообще разрешала быть кем угодно. Как писал в великой поп-антологии "Не надо стесняться" критик Денис Бояринов, "о чувствах женщины, которая вынуждена быть сильной, потому что ей не на кого больше опереться, и о большой женской любви, которая неминуемо заканчивается одиночеством". А журналист Леонид Парфенов в передаче "Портреты на фоне" 1993 года утверждал: "С 1975-го по 1985-й она была единственной, не на эстраде — вообще".

К тому же Пугачева очень хорошо отразила гендерные проблемы советского общества застойного периода. Ее песни — эта печаль разведенного, брошенного человека — отзывались в обществе, где половина браков заканчивалась разводами. И где советской женщине одновременно предлагалось быть одинокой, самостоятельной, целомудренной.

Так и было. Пугачева не уничтожила существующий порядок, не снесла режим, не развалила СССР — но она подарила десяткам миллионов людей от Риги до Владивостока, от Еревана до Мурманска этическую и эстетическую альтернативу. Сперва она была одна такая, а потом стала обрастать не последователями, но наследниками.

Пугачева открыла для широкой публики группу "Браво", она записывалась с Nautilus Pompilius (великая "Доктор твоего тела" не стала бы такой без шепота Примадонны), она придумала "Рождественские встречи", где почти буквально за ручку выводила на сцену новых героев перестроечной поп-музыки вроде Криса Кельми, и новых композиторов вроде Игоря Николаева. Она прославляла своих талантливых партнеров — от Киркорова до Галкина. Она давала посмертную славу Татьяне Снежиной — та погибла в катастрофе в 1995 году, но ее "Позови меня с собой" Пугачева обессмертила. Пугачева сидела в жюри конкурсов звезд — и успела пошефствовать над Ярославом Дроновым, будущим Шаманом, светловласым паяцем воюющей России. Есть известный апокриф, как Пугачева пришла к композитору Крутому и спросила "Ты Крутой?", он ответил "Да", на что она сказала: "Нет, это я крутая". И она имела на это право — Алла Пугачева придумала всю постсоветскую поп-музыку, она была солнцем, вокруг которого она долгое время крутилась.

Она могла бы стать богиней официоза, перепридумать мейнстрим под военные нужды, мобилизовать звезд для фронта и победы — но выбрала совсем другой путь. 75-летие Пугачевой не отмечают на российских федеральных телеканалах: она в эмиграции и не поддерживает войну, а ее супруг Максим Галкин вообще объявлен российским государством "иноагентом". Она и вправду крутая. И всем пример.